Это не про пациентов, не про онкологию. Это про управление денежными потоками/gxpnews.net

На этом хорошее заканчивается, потому что онкопомощь попала в сферу пристального внимания регулятора. Наша медицина – очень зарегулированная отрасль. Но она может быть зарегулирована в большей или меньшей степени. В онкологии дорогие лекарства, дорогое оборудование, а там, где деньги, там и пристальное внимание регуляторов, Минздрава и так далее.

А там, где избыточная регуляция по-российски, там становится невозможно работать. Вот уже в третий раз за последние несколько лет меняется порядок оказания помощи по онкологии, при этом с каждым разом он ухудшается: появляются новые ограничения, которые делают работу в системе невозможнее и невозможнее. И вот очередной порядок совсем закручивает гайки. У нас чиновники считают, что закручивать гайки – это хорошо. На самом деле, в медицине это плохо.

Об импортозамещении

Активное импортозамещение всего и вся сужает конкурентное поле: если ты конкурируешь качеством, ценой – это хорошо. Когда ты начинаешь конкурировать ценой, а еще протекционистскими мерами, как у нас с медицинским оборудованием и с рядом лекарств, это снижает качество лекарств, оборудования, повышает их цену и, соответственно, снижает качество лечения пациента. Если у нас раньше импортные лекарства были доступны, сейчас они уходят с рынка, потому что онкологические больные, как правило, не в состоянии их покупать. Частный рынок, готовый их приобретать, — капля в море по сравнению с государственным. И препараты исчезают с рынка.

Частные клиники и онко-помощь

С частными клиниками происходит настоящее безумие, всё меняется в очень плохую сторону. Мы, частная клиника, вынуждены уйти из ОМС, нас оттуда выдавливали и в итоге просто выкинули. Территориальные фонды ОМС не собираются платить за уже пролеченных пациентов, причем без претензий по качеству лечения, блокируют им доступ к клиникам, которые могут их качественно лечить. До середины 2020 года худо-бедно система работала, платили, хотя и с опозданиями, с задержками, с надуманными штрафами на пустом месте. А потом случилось такое «понятийное разделение». Есть маленькие частные клиники типа нас, а есть крупные частные клиники, с очень, скажем, сильными GR-возможностями. И эти клиники как-то договорились на понятийном уровне и то далеко не со всеми.

Какое право имеет регион не пускать больного на лечение в частную клинику? Законодательно такого права нет. Но из ряда регионов пациентов просто не берут, потому что эти регионы сказали: «Нет, мы не будем вам платить. Будем платить другим». Сейчас это очень понятийный рынок, на котором в любую секунду все может измениться, потому что другой регион тоже скажет, что договоренности перестали работать. Это очень нездоровая среда, когда не работает законодательство, а работают понятийные договоренности, а судебные решения зачастую подстраиваются под указания сверху. И небольшие частные клиники, которые оказывали онко-помощь, перестали ее оказывать, а крупные сильно ограничили географию возможностей для пациентов.

Это не про пациентов, не про онкологию. Это про управление денежными потоками. Фонд собрал денег с зарплат и «перепутал» деньги людей со своими, и теперь считает, что они их могут направлять туда, куда они считают нужным. Они «забыли», что это не их деньги, а деньги людей. Соответственно, эти деньги надо направить туда, где люди считают правильным лечиться. И законодательство им это разрешает.